В защиту испанца. Комментарий к раннему стихотворению Бродского

  

* * *

27 октября 1553 года теолог Мигель Сервет был сожжен в Женеве по обвинению в ереси вместе со своими книгами и рукописями. Сожжение как вид казни зачастую применялся к людям, нарушившим догматы доминирующей конфессии. Причиной гонений на испанца служил его протест против учения о Троице. В своей первой книге двадцатилетний Мигель признавал за Иисусом только человеческую природу, а святому духу приписывал символическое значение. Эта позиция воспринималась как ересь даже протестантами, которые сами в ту эпоху были бунтарями. Он стал первой жертвой протестантов, до этого казнили через сожжение только католики.  
Ученую степень в медицине Мигель Сервет получил во Франции. Но из-за своих взглядов был вынужден бесконечно скитаться и заниматься врачебной практикой анонимно. Полагая кровь пристанищем души в человеческом теле, он первым из европейцев открыл, что кровь, выходя от сердца, совершает “длинный и удивительный путь”, то есть описал малый (легочный) круг кровообращения. Его научная публикация на эту тему сразу попала в «Индекс запрещенных книг» Ватикана. 

Тринадцать лет Сервет трудился над книгой “Christianismi restitutio” (“Восстановление христианства”), ставшей главной в его жизни. Она  была издана под инициалами M. S. V. в Лионе в 1553 году. Целью было восстановление христианства, которое по мнению Сервета ложно толковалось современной ему церковью. Он утверждал, что Бог един и непознаваем, но открывается человеку в Слове и Духе. 

Еще до публикации книги, Сервет излагал свои соображения в письмах лидеру протестантов Жану Кальвину. Адресату они понравиться не могли - некий не имеющий сана врач убедительно высказывал еретические мысли, равно опасные для авторитета и католицизма, и кальвинизма. Оказавшийся в контролируемой кальвинистами Женеве Сервет был обречен. Сейчас его именем названа улица, где располагается факультет медицины основанного Кальвином Женевского университета. 

Улицы Сервета есть во многих городах Испании, его судьбе посвящают исследования и произведения искусства. Университетский госпиталь Мигеля Сервета занимает несколько кварталов в центре Сарагосы, а самый известный памятник испанцу установлен в Париже. Вольтер писал в «Опыте о нравах», что казнь Сервета произвела на него большее впечатление, чем все костры инквизиции, а Стефан Цвейг назвал его “странствующим рыцарем теологии”. Важный для Европы сюжет не нашел отражения в русском искусстве, если не считать стихотворение 19-летнего Иосифа Бродского. “Стихи об испанце Мигуэле Сервете, еретике, сожженном кальвинистами” родились в 1959 году, преодолевая культурные рамки советской действительности.  

Это стихотворение Бродского также малоизвестно, как и его герой в России. Бродский не любил некоторых своих ранних стихов, однако это стихотворение вошло в издававшийся с 1992 года в России четырехтомник “Пушкинского фонда” - одно из наиболее полных собраний сочинений поэта.  

Вот этот текст (цит. по: Бродский И.А. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 1. СПб., 1992. С. 32-33).
 

Стихи об испанце Мигуэле Сервете, еретике, сожженном кальвинистами 

Истинные случаи иногда становятся притчами. 
     Ты счел бы все это, вероятно, лишним. 
     Вероятно, сейчас 
     ты испытываешь безразличие. 
        ___ 
     Впрочем, он 
     не испытывает безразличия, 
     ибо от него осталась лишь горсть пепла, 
     смешавшегося с миром, с пыльной дорогой, 
     смешавшегося с ветром, 
                                                     с большим небом, 
     в котором он не находил Бога. 
     Ибо не обращал свой взор к небу. 
     Земля - она была ему ближе. 
     И он изучал  
                            в Сарагосе право Человека 
     и кровообращение Человека - 
                                                                  в Париже. 
     Да. Он никогда не созерцал 
     Бога 
     ни в себе, 
                      ни в небе, 
                                         ни на иконе, 
     потому что не отрывал взгляда 
     от человека и дороги. 
     Потому что всю жизнь уходил 
     от погони. 
     Сын века - он уходил от своего 
     века, 
     заворачиваясь в плащ 
                                              от соглядатаев, 
                                                                          голода и снега. 
     Он, изучавший потребность 
                                                  и возможность 
                                                                           человека, 
     Человек, изучавший Человека  
                                                                для Человека. 
     Он так и не обратил свой взор 
     к небу, 
     потому что в 1653 году, 
     в Женеве, 
     он сгорел между двумя полюсами века: 
     между ненавистью человека 
     и невежеством человека.


* * *

Дата казни Сервета, перенесенная на столетие вперед, является первым основанием для критики стихотворения. Интернет наполнен язвительными комментариями относительно слабости этих строк: к неправильному году прибавляется странное написание имени героя - Мигуэль (вместо Мигель). Ошибки объясняют юностью поэта и отсутствием интернета, то есть доступных источников. Однако стоит задуматься не над причиной допущенных ошибок, а над источником знаний о еретике. 

Скорее всего, источником этой истории для Бродского был словарь Брокгауза-Ефрона. В томе 29 (а) на странице 627 приводится подробный рассказ о жизни и смерти Мигуэля Сервета. В семье Вольперт 82-томный энциклопедический словарь хранился у Бориса, дяди Иосифа по матери. По воспоминаниям родственников, поэт был единственным в семье, кто пользовался словарем постоянно. Сопротивление дяди было сломлено просьбой его сестры Раи - словарь переехал в дом Мурузи. После отъезда Бродского в эмиграцию, его мама отправляла тома словаря в США, беря на почту по 2-3 тома за раз.  

На страницах энциклопедии имя Сервета дается именно как “Мигуэль”. Также его транслитерировали и для библиографической карточки в Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. В той же картотеке можно встретить варианты: Мигель, Мишель, и даже Михаил. Учитывая все это, сложно считать написание имени Сервета у Бродского однозначно ошибочным. 

С “неправильным” годом казни все еще интереснее. Он отличается в разных публикациях стихотворения. Впервые “Стихи об испанце…” появились в печати в очень странной форме. В 1965 году (Бродский в этот момент находится в ссылке в Норенской), стихотворение было опубликовано частями, без названия и без указания автора, в тексте научно-популярной книги о бионике Игоря Губермана. Губерман, позднее получивший широкую известность благодаря коротеньким остроумным стихам (“гарикам”), рассказывает о некоем человеке, прочитавшем при нем стихотворение о Сервете. Он цитирует частями почти все стихотворение, кроме отрывка с датой казни. Назвать это официальной публикацией произведения Бродского нельзя, однако игнорировать эту неожиданную историю в изучении текста не стоит. Книга Губермана была переиздана в 1974 году без изменений - Бродский к тому времени уже уехал в США. 

Полностью стихотворение было впервые опубликовано в 1969 году в русскоязычном журнале “Грани” (Франкфурт), в разделе “Из российской поэзии” (№ 70, с. 111-112). К сожалению, как и с изданием Губермана, остается пока не понятным, как стихи попали к публикаторам. Но главное, что в журнале в изучаемой строчке напечатано: “в тысяча пятьсот пятьдесят третьем году” - дата оказалась верна. 
Правильный год, но уже цифрами, указан и в знаменитом самиздатовском собрании стихотворений Бродского, составленном В. Марамзиным в 1972 году. Значит, первоначально “Стихи об испанце…” не содержали ошибки в дате казни Сервета. 

Впервые “1653” год встречается как раз в первом томе “Сочинений Иосифа Бродского”, изданном “Пушкинским фондом” в 1992 году. С тех пор стихотворение публиковалось в печатных изданиях лишь один раз - в сборнике из серии “Лауреаты Нобелевской премии” (1994), состоящем из стихотворений Бродского 1957—1992 годов. В этот раз в тексте указано: “в тысяча шестьсот пятьдесят третьем”. Дальнейшие публикации стихотворения были уже в интернете, прочно растиражировавшим вариант “1653” года казни.

Изучение рукописей стихотворения - вопрос дальнейшего исследования. Оно позволит выяснить причину разночтений в дате казни. Пока можно уверенно сказать, что “1653” год не является частью первоначального замысла Бродского. А различия в тексте стихотворения - 1553/1653, написание года цифрами или словами - напоминает об отсутствии академического собрания сочинений поэта, которое бы зафиксировало канонические варианты текстов. 

* * *

Критика “Стихов об испанце…” основывается на якобы имеющей место исторической неточности. При этом полностью остаётся не замеченной первая (и едва ли не самая важная) строчка стихотворения: “Истинные случаи иногда становятся притчами”. То, что находится под чертой, следует воспринимать через призму жанра притчи.  

Притчей называют короткую назидательную историю на религиозные темы, излагаемую иносказательно. В XX веке, вслед за модернистской философией, акцент смещается с разговора о религии на разговор о человеке. Но жанровые признаки притчи не претерпели особых изменений. Образ героя максимально обобщен, в нем остается только то, что важно для посыла истории. Так, наш испанец Мигуэль Сервет, еретик, сожженный кальвинистами (согласитесь, весьма подробное описание для названия стихотворения), в самом стихе становится Человеком и Сыном века. В стихах подробное описание того, где и чему он учился, является частью действия притчи. Обстоятельства происходящего в этом жанре, как правило, также максимально обобщены, то есть, конкретные время и место здесь неожиданны. Бродский указывает время казни, помещая год в середину строки. Так указание года не продиктовано ни метром стиха, ни рифмой.  
Даже если допустить, что у Бродского в стихотворении присутствует ошибка в дате казни, год мог быть намеренно сдвинут на столетие вперёд, чтобы хронология размывалась, ведь для человеческой  ненависти и невежества время не существенно. 

Впрочем, через 350 лет после описанных Бродским событий, именно последователи Кальвина установили стелу на предполагаемом месте сожжения Сервета, разместив на ней следующую надпись: “Мы, почтительные и благодарные последователи Кальвина, нашего великого Реформатора, осуждая тем не менее, ошибку, которая была ошибкой века, и строго придерживаясь свободы совести в соответствии с истинными принципами его Реформации и Евангелия, воздвигли этот покаянный памятник”. Так убийство “сына века“ нашло свое окончательное определение.  


Ольга Сейфетдинова

Подпишитесь на нашу рассылку и оставайтесь на связи

Оставляя свои контакты вы даёте согласие на обработку персональных данных