Электричка в вечность. К юбилею Венедикта Ерофеева
Ученик фрезеровщика, помощник прозектора, истопник в котельной, матрос на маяке, рабочий в геологических экспедициях. Родился спустя год после начала Второй мировой войны. До перестройки фактически не печатался, произведения распространялись в самиздате, первая книга вышла заграницей. Имел проблемы со здоровьем, что не мешало ему быть заядлым курильщиком. Умер в 55 лет. Автор самого цитируемого стихотворения рунета.
Грузчик, рабочий в геологических экспедициях, сторож в вытрезвителе, монтажник стройтреста, лаборант экспедиции по борьбе с окрыленным кровососущим гнусом в Средней Азии. Родился за год до начала Второй мировой войны. До перестройки фактически не печатался, произведения распространялись в самиздате, первая книга вышла заграницей. Имел проблемы со здоровьем, что не мешало ему быть заядлым курильщиком и злоупотреблять алкоголем. Умер в 51 год. Автор самой знаменитой русскоязычной поэмы в прозе, мгновенно ставшей культовой.
Один из описанных героев - Венедикт Ерофеев, которому 24 октября исполнилось бы 80 лет. Другой - Иосиф Бродский, не имеющий, на первый взгляд, ничего общего с Веничкой, юродивым русской литературы. Между тем Ерофеев считал Бродского лучшим из живущих поэтов. После присуждения последнему нобелевской премии американское издательство "Серебряный век" заказало Ерофееву эссе - отклик на это событие. Он согласился и выбрал необычную форму - цитирования реплик, фиксировавших негативную реакцию соотечественников на триумф Бродского. Итог этим фразам в духе "Я вижу, в Стокгольме поступают по принципу: все хорошо, что плохо для русских" подводит голос самого Ерофеева.
Венедикт Ерофеев:
Как бы ни было, грамотному русскому человеку - это я знаю определенно - было б холоднее и пустыннее на свете, если б поэзия Иосифа Бродского по какой-нибудь причине не существовала.
Иосиф Бродский:
Легко высмеивать. Легко говорить колко и остроумно о советской действительности, она и так абсурдна. Изобличить ее ничего не стоит. Однако я понимаю, что это не было главной целью Ерофеева, когда он писал книгу. Он пытался найти, высвободить голос...
(из документального фильма "Москва-Петушки", режиссер Павел Павликовски, перевод Александры Борисенко)