Кто такая Сильвия Плат?



Сегодня заглавная страница Гугла напоминает миру о дне рождении Сильвии Плат (1932-1963). Поэта столь же значимого для Америки, сколь плохо известного в России - поэтому вопрос в заглавии вполне серьезен.

Сильвия Плат - американская Марина Цветаева. Это грубый и неточный ответ, но какое-то верное направление в восприятии Плат он дает. Поэзия Плат страстна и лаконична, ее жизнь также прервало самоубийство, но главное сходство в другом.

Иосиф Бродский:
"Это разговор с жизнью на равных. Мне так кажется. Она была с жизнью на равных. В этом состояла трагедия, но это и позволяло взять ей нужную ноту и достичь таких высот".

Сегодня мы публикуем отрывок из интервью Бродского о Плат и ее стихотворение "Повесть о ванне" (1956).



Из интервью Иосифа Бродского Анн-Мари Брамм 
(журнал "Mosaic. A Journal for the Comparative Study of Literature and Ideas", VIII/1, осень 1974 года):

— А такие поэты, как Роберт Лоуэлл, Сильвия Плат, Джон Берриман?

— Я отдаю предпочтение Плат и Берриману. Лоуэлл тоже мне очень нравится, но лучшими признаю этих двоих, они сильнее его. В них больше прямоты и силы. Они не скрывают своих чувств. Лоуэлл скрывает. Разумеется, это сокрытие — примета нового искусства. Вполне возможно, что будущее принадлежит новому искусству и наоборот. В определенном отношении Лоуэлл кажется мне новым человеческим существом — некоего вида человек трагический, человек скрытный. Но мне ближе Берриман и Плат.

— Но ведь и Сильвия Плат и Джон Берриман покончили с собой. И все же вы их считаете людьми стойкими и прямо смотрящими на жизнь?

— Считаю. И их самоубийства ничего не означают, поскольку для обоих это была скорее случайность. Я более или менее знаю подробности гибели Сильвии Плат, и о Джоне Берримане тоже. Мне не кажется, что их самоубийства были неким актом, проистекавшим из их жизненной философии. Просто так вышло. Если бы разносчик молока пришел пораньше, Сильвия Плат была бы жива. И в случае с Берриманом так же, хотя я не знаю, что там говорили. Был он пьян или это были наркотики — он мог остаться живым.
Я думаю, что нота, которую берет поэт, звук, который он пропевает, — это действительно музыка, и та высокая нота, которую он может взять, оправдывает его во всем. А та высокая нота, которой достигла Сильвия Плат в "Леди Лазарус" или "Отце", оправдывает не только ее. Это разговор с жизнью на равных. Мне так кажется. Она была с жизнью на равных. В этом состояла трагедия, но это и позволяло взять ей нужную ноту и достичь таких высот. И Берриман тоже, потому что он был мужчиной. Его короткое стихотворение, которое я вам предложил на занятии, — "Он уступает", на мой взгляд, никакой уступкой не является. Это победа над кошмаром его жизни. И не надо считать их самоубийства поражением. Это означает, что они были на равных с жизнью. У вас, похоже, другое мнение на этот счет?

— Нет. Их самоубийства не удивляют меня, потому что я все более осознаю их невероятно глубокое, ясное, даже галлюцинирующее проникновение в суть жизни. Я также согласна с вашим замечанием, что самоубийство Берримана было победой над кошмаром его жизни.

— Сильвия Плат предприняла попытку самоубийства, имея хороший шанс выжить. Все другие разы ее удавалось спасти. Конечно же в ней сильно было саморазрушительное начало. Она пыталась покончить с собой много раз. Но когда оставалась в живых, продолжала писать стихи, и в тот, последний, раз останься она в живых, продолжила бы свои занятия, да? Глупо говорить о смерти как о завершении.

— Она как будто вела игру со смертью.

— Да, но все же это не игра, а нечто другое.



      Справка Brodsky.online 

• Сильвия Плат (1932-1963) по праву считается одним из ключевых американских поэтов ХХ века
• При ее жизни вышло лишь две книги: поэтический сборник «Колосс» и роман «Под стеклянным колпаком»
• В 1982 году Плат была посмертно удостоена Пулитцеровской премии
• В англоязычном мире ее судьбе посвящены десятки книг и других произведений
• На русском языке полное собрание стихотворений Сильвии Плат в переводе Василия Бетаки было подготовлено издательством "Наука" в легендарной серии "Литературные памятники"


    Сильвия Плат
    "Повесть о ванне" 
    1956 
    пер. с англ. Василия Бетаки

Фотокамера глаза отмечает
Стены - голые, крашенные.  
Свет кожу дочиста сдирает
С хромированных нервов труб и кранов.
Такая нищета оскорбляет наше «Я».
Застигнутый голым
В этой комнате, слишком реальной,   
Незнакомец зеркальный
Надевает светскую улыбку,   
Называет нас по имени, 
Отражает подробно обычный испуг.

Как же мы виноваты, когда оказывается вдруг, 
Что в трещинах потолка все письмена
Уже прочтены: больше нечего расшифровать!
И естественно, ты оказываешься виноват, 
Когда раковина настаивает, что не знает
Больше никакого святого долга, 
Кроме простого мытья. Полотенце
Сухо отрицает, что дикие морды троллей 
Прячутся в его складках, - а куда ж они денутся!
И окно, слепое от пара, в туманных пятнах,
Не пропускает более
Тьму, которая будущее любое
Прячет в углах невнятных. 
    
Обыкновенная ванна всего лет двадцать назад
Поражала целую кучу странных представлений,
А теперь никаких опасностей не таят краны:
Всякие осьминоги или крабы,
Копошащиеся там, куда не достанет взгляд,
Не ждут случайной дыры в привычном Ритуале,
Чтобы напасть, - теперь их попросту нету: 
Настоящее море взяло их назад,
И фантастическую плоть они потеряли,
Только пустые панцири остались где-то.

Погружаемся. Ноги неясного цвета 
Колеблются, почти зеленые, 
Отталкивая нормальный цвет кожи. 
Может ли сновидение размыть
Непримиримо определенные 
Линии, обрисовывающие форму, 
В которой мы заперты? Или не может?
Несомненный факт вторгается, несмотря
На то, что протестующий глаз
Закрыт. И ванна почти окружает нас. 
Ее сверкающая поверхность пуста. 
    
Или зря 
Наши дурацкие голые бока заставляют
Создать что то, чтобы прикрыть
Невыносимую наготу: 
Четкость не в праве разгуливать свободно;
Каждый день требует от нас целый мир сотворить,
Какой угодно, лишь бы спрятать свой ужас в одежду
Разноцветных выдумок. И мы маскируем старинный страх,
Зеленя его под райскую зелень, и где-то выкапываем надежду,
На то, что яркое яблоко грядущего 
Сможет вырасти на сегодняшних пустырях.

Из ванны, словно айсберги, торчат колени,
На руках и ногах темные волоски, 
Как бахрома водорослей в зеленоватой пене;
Зеленое мыло плывёт,
Разбиваясь на таинственных пляжах...
От выдуманной тоски 
Мы честно подымаемся на корабль, выдуманный тоже.
Нас безумный ветер несёт, паруса рвёт
Между островами безумных, 
Пока смерть, наконец, сможет 
Захлопнуть ставни между нами и звёздами
И тем к реальности нас вернёт.



Павел Котляр

Подпишитесь на нашу рассылку и оставайтесь на связи

Оставляя свои контакты вы даёте согласие на обработку персональных данных