Могила Пророка. Памяти Марины Цветаевой
Иосиф Бродский называл Цветаеву «фальцетом времени» (то есть голосом, выходящим за пределы нотной грамоты), и в своих переменчивых симпатиях оставался верен этой оценке.
В эти выходные в музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме можно увидеть небольшую выставку, посвящённую Цветаевой. Среди экспонатов - деревянная резная бусина. В июне 1941 года Цветаева подарила ее Анне Ахматовой, когда они единственный раз встретились лично в Москве, накануне войны. 31 августа Цветаева свела счеты с жизнью.
Цветаева сказала тогда, что эта бусина из четок, освященных в Мекке. В 1943 году, в Ташкенте, Ахматова передала ее своей близкой знакомой по периоду эвакуации Асе Сухомлиновой. В 2012 году 92-х летняя Сухомлинова преподнесла бусину в дар музею.
О бусах-четках вспоминает дочь Цветаевой (далее - М.И.) Ариадна Эфрон, описывая встречу с Ахматовой (далее - А.А.):
"М. И. подарила мне вот это — (А. А. встает, достает с крохотной полочки у двери темные, янтарные, кажется, бусы, каждая бусина разная и между ними еще что-то). — Это четки", — и она рассказала мне их историю.
А вот историю-то я сейчас помню слабо и боюсь перепутать, кажется, четки восточные, какие-то особые, какие бывали лишь у тех, кто побывал на могиле Пророка. Или, м<ожет> б<ыть> речь шла не именно об этих четках, а о другой какой-то вещи, т. к. мне помнится, что мама подарила А. А. и старинные эти четки, и еще что-то — другие ли бусы? кольцо ли? брошь? Только ясно помню, что А. А. рассказала мне, как будучи в эвакуации в Ташкенте она показала или эти четки, или ту, вторую, вещь какому-то ученому местному человеку, который подтвердил, что — вернее и не подтвердил, а на ее вопрос — что это такое — сказал, что — это предмет священный для верующего мусульманина, т. к. такие (четки?) мог носить лишь человек, побывавший на могиле Пророка.
(Я их заметила еще тогда, 1-го января, когда увидала А. А. у Пастернака.) А. А. их носит постоянно на шее и, как говорит, никогда с ними не расстается. На полочке лежало еще второе какое-то украшение, тоже красивое и старинное, и потом кольцо — гемма в серебряной оправе, в гемме — трещина. А. А. сказала, что любимые вещи иногда предупреждают о горе — гемма дала трещину в день смерти ее мужа или накануне этого дня.
Потом А. А. прочла мне свои стихи, посвященные маме, в которых говорится о Марине Мнишек и башне, — сказала, что стихи эти были написаны задолго до маминой смерти." (См.: «Эфрон Ариадна: Моя мать Марина Цветаева. Из тетради. 1957 г. ("С Ахматовой я познакомилась...").
Личных вещей Марины Цветаевой сохранилось совсем немного. Как будто безбытность подтверждает бесплотность поэта. А настоящий поэт - пророк. Цветаева говорила с будущим часто и обращалась к нему легко. Может быть потому, что в этом будущем не было её могилы. Могилы Пророка.
"Я не хочу умереть, я хочу - не быть". И строка, открывающая её отношения с миром: "Чтобы в мире было двое: я и мир". Она никогда не была частью этого мира. Но его драгоценностью стали ее стихи.
Текст: Ольга Сейфетдинова