«Сумей себя пересоздать и ты». Ко дню рождения Райнера Марии Рильке
В беседе с немецким журналистом и писателем Фрицем Раддацем, опубликованной сначала в Die Zeit в 1988 году, а через год в итальянском издании Il Giornale dell’Arte, Иосиф Бродский процитировал Рильке, говоря о том, что человек, просвещенный искусством, затем сам становится творцом:
…Я думаю о Рильке, написавшем: «Ты должен изменить свое существование». И позвольте добавить, что такое под силу только поэзии. Поэзия заставляет читателя соучаствовать, благодаря ей возникает чувство со-общности, не известное никаким другим формам искусства. Живопись, скульптура, балет, опера — это праздники чувств. Но в них есть что-то пассивное. Только поэзия делает нас участниками творческого процесса. Вы оказываетесь не вне, а внутри него.
Относящийся без энтузиазма ко всему «немецкому» в широком смысле, к Рильке Бродский испытывал особый трепет. Известно, что Иосиф имел в своей библиотеке не одну книгу поэта – в оригинале и англоязычных переводах, исследовал его творчество, упоминал среди авторов, повлиявших на него самого. Произнесенная в интервью цитата – знаменитая строчка, завершающая стихотворение Архаический торс Аполлона (Archaïscher Torso Apollos), которое Рильке создал в 1908 году, вдохновленный «Милетским торсом» из музея Лувра. В оригинале фраза звучит так: Du mußt dein Leben ändern. В немецком варианте интервью цитируется именно она; как ее перевели на итальянский – остается не очень ясным, однако дошедший до русскоязычного читателя итоговый перевод в «Большой книге интервью», составленной Валентиной Полухиной, – дословный и довольно точный.
К настоящему моменту существует несколько поэтических переводов стихотворения. И хотя ни одно из них не передает в полной мере сложную ткань поэзии Рильке, финальная строчка наиболее выразительно звучит в варианте Владимира Матвеевича Летучего:
Нам не увидеть головы, где зреть
должны глазные яблоки. Однако
мерцает торс, как канделябр из мрака,
где продолжает взор его блестеть,
изнемогая. А не то бы грудь
не ослепляла, и в изгибе чресла
улыбка бы, как вспышка, не воскресла
с тем, чтобы в темь зачатья ускользнуть.
Не то бы прозябал обломок сей
под призрачным падением плечей,
а не сверкал, как хищник шерстью гладкой,
и не мерцал звездой из темноты:
теперь тебя он видит каждой складкой.
Сумей себя пересоздать и ты.
Wir kannten nicht sein unerhörtes Haupt,
darin die Augenäpfel reiften. Aber
sein Torso glüht noch wie ein Kandelaber,
in dem sein Schauen, nur zurückgeschraubt,
sich hält und glänzt. Sonst könnte nicht der Bug
der Brust dich blenden, und im leisen Drehen
der Lenden könnte nicht ein Lächeln gehen
zu jener Mitte, die die Zeugung trug.
Sonst stünde dieser Stein entstellt und kurz
unter der Schultern durchsichtigem Sturz
und flimmerte nicht so wie Raubtierfelle;
und bräche nicht aus allen seinen Rändern
aus wie ein Stern: denn da ist keine Stelle,
die dich nicht sieht. Du mußt dein Leben ändern.
Текст: Анна Завьялова