Милош Чеслав

1911-2004

Польский поэт, переводчик, эссеист.

Родился в Литве. Его отец был инженером-путейцем и часто ездил в Россию. Путешествуя с отцом, Милош выучил русский. Учился в Университете Стефана Батория, в Вильне, окончил юридический факультет. Стихи начал писать в пятнадцать лет. В печати дебютировал стихотворениями в студенческом журнале «Alma Mater Vilnensis» в 1930 году. 

Один из основателей поэтической группы «Жагары» (польск. Żagary).

В январе 1951 года Милош, будучи уже более пяти лет за пределами Польши на дипломатических должностях, обратился к французским властям с просьбой о политическом убежище. Следующие 10 лет он провел во Франции, а с начала шестидесятых преподавал славянские литературы в университете Беркли в Калифорнии.

Нобелевский лауреат 1980 года, с формулировкой: «С бесстрашным ясновидением показал незащищенность человека в мире, раздираемом конфликтами».

В начале семидесятых, когда Чеслав Милош искал переводчика своих стихов на русский язык, Ежи Гедройц (редактор парижского журнала «Культура») посоветовал ему Иосифа Бродского, на тот момент только что эмигрировавшего в Америку. Милош сам был эмигрантом, пережившим все эти чувства двадцатью годами ранее, поэтому в письме Бродскому выразил слова поддержки, касающиеся не только поэтического ремесла. Позднее Милош вспоминал, что это письмо с вопросом о переводе стихов, «с лихвой окупилось многолетней дружбой».

Иосиф Бродский:

"Милош, его присутствие в моей жизни потрясающе важно. Мне повезло, что я с ним знаком. Во-первых, я переводил его стихи. Во-вторых, он бесконечно мне помог. Он написал мне письмо — очень короткое письмо, когда я только приехал в США, — и оно разом избавило меня от неуверенности, которую я в то время тщательно загонял внутрь. И за это я страшно благодарен ему. Но, кроме того, я ему завидую — ужасно завидую, — что он прожил столь долгую жизнь. Мне хотелось бы жить в двадцатые и тридцатые годы в тех местах, где жил он. Мне хотелось бы пережить то же самое. Но в конечном итоге я просто восхищаюсь его умом. Он склонен к манихейству. По тем или иным поводам у нас возникают настоящие сражения — но нет ничего лучше, чем спор с Милошем, это бесконечно обогащает. Дело не только в разнице культур или в культурном багаже, которым он обладает, важна сама методология его мышления. Говорить с ним об эстетике, например о литературе абсурда, — удовольствие, ни с чем не сравнимое, и это куда интереснее, чем беседовать с ним об этике, — тут его дискурс утрачивает свою свежесть."