Бродский читает Пастернака
Рождество - один из центральных сюжетов поэзии Бродского, в отличие от Страстей Христовых. События Страстной недели упоминаются в стихотворении “Прощайте, мадмуазель Вероника”, а также описываются в знаменитом завершении “Натюрморта” (“Мать говорит Христу: // – Ты мой сын или мой // Бог? Ты прибит к кресту. // Как я пойду домой?”). Есть также несколько стихотворений, трактуемых исследователями, как посвященные этим сюжетам, но напрямую праздник “Пасха” отсутствует в поэтическом словаре Бродского (и здесь контраст с Рождеством налицо).
Несмотря на то, что Бродский не написал стихотворения с сюжетом о Воскресении Христа, он, будучи эрудитом и профессионалом, конечно размышлял о нем, и в том числе, анализируя стихотворения других поэтов.
В фильме “Поэт о поэтах” 1992 года, снятом Бенгтом Янгфельдом, Бродский читает стихотворение Пастернака. И читает его наизусть, а Бродский использовал характеристику “знаю наизусть” для стихотворений, которыми восхищался.
Это редкий случай, когда Бродский читает стихотворение Пастернака. Чаще он цитировал остальных троих поэтов, которым посвящен фильм: Ахматову, Цветаеву и Мандельштама. В Нобелевской лекции Бродского они названы источниками света, Пастернак же тогда упомянут не был. Возможно, вследствие более прохладного отношения или потому, что Пастернак и сам был нобелевским лауреатом, а Бродский говорил о тех, кого “эта честь миновала”.
Бродский прочел второе стихотворение цикла Магдалина, входящего в роман “Доктор Живаго”. Лучшее из двух, как считал Бродский: “В нем слышно сильное эхо Цветаевой”.
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые Твои.
Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.
Ноги я Твои в подол уперла,
Их слезами облила, Исус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.*
Будущее вижу так подробно,
Словно Ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.
Брошусь** на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь*** по концам креста.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?
Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту.
“Это потрясающие стихи во многих отношениях” - подытоживает Бродский, прочитав стихотворение.
Ольга Сейфетдинова
* Это четверостишье пропущено Бродским при чтении.
** Бродский читает “грянусь”
*** Бродский прочитал “раскинул”.
Несмотря на то, что Бродский не написал стихотворения с сюжетом о Воскресении Христа, он, будучи эрудитом и профессионалом, конечно размышлял о нем, и в том числе, анализируя стихотворения других поэтов.
В фильме “Поэт о поэтах” 1992 года, снятом Бенгтом Янгфельдом, Бродский читает стихотворение Пастернака. И читает его наизусть, а Бродский использовал характеристику “знаю наизусть” для стихотворений, которыми восхищался.
Это редкий случай, когда Бродский читает стихотворение Пастернака. Чаще он цитировал остальных троих поэтов, которым посвящен фильм: Ахматову, Цветаеву и Мандельштама. В Нобелевской лекции Бродского они названы источниками света, Пастернак же тогда упомянут не был. Возможно, вследствие более прохладного отношения или потому, что Пастернак и сам был нобелевским лауреатом, а Бродский говорил о тех, кого “эта честь миновала”.
Бродский прочел второе стихотворение цикла Магдалина, входящего в роман “Доктор Живаго”. Лучшее из двух, как считал Бродский: “В нем слышно сильное эхо Цветаевой”.
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые Твои.
Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.
Ноги я Твои в подол уперла,
Их слезами облила, Исус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.*
Будущее вижу так подробно,
Словно Ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.
Брошусь** на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь*** по концам креста.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?
Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту.
“Это потрясающие стихи во многих отношениях” - подытоживает Бродский, прочитав стихотворение.
Ольга Сейфетдинова
* Это четверостишье пропущено Бродским при чтении.
** Бродский читает “грянусь”
*** Бродский прочитал “раскинул”.